– Благодарю, ваше преосвященство.

– Командир четвертой роты проявил своеволие: должно быть, получил взятку от мятежника. Он будет отдан под суд святой Церкви. Батальоны Альмеры, стоящие в Алеридане, уже собираются выступить в столицу. Приказ был отдан еще третьего дня, но в армии случаются проволочки. Клянусь, что завтра войско будет готово к походу.

– Рад это слышать, ваше преосвященство.

– Имею еще одну новость, приятную для вашего величества. Минерва Стагфорт бежала из Уэймара и сейчас находится в Алеридане. Будучи убежден в ее сопричастности мятежу, я намеревался схватить и казнить ее. Но решил, что ваше величество предпочтут сами вынести приговор, потому ограничился наблюдением за нею. По первому слову Минерву доставят к вам, владыка.

– Ваше преосвященство поступили правильно. Приведите ко мне леди Стагфорт.

– Рад служить вам, владыка. В мудрости своей боги поставили вас выше, а меня – ниже. Только худший из еретиков станет противиться священному порядку.

* * *

Галлард Альмера терпеть не мог шута, потому Менсону не нашлось места за трапезным столом во дворце приарха. Ужинал в каморке, отданной ему для ночлега, а вместе с чаем Форлемей принес конверт.

– Тебе письмо, Колпак.

Менсон уставился на бумагу. Он не получал посланий больше десяти лет. Достаточно, чтобы забыть значенье слов «тебе письмо».

– Да, да, тебе, – покивал Форлемей. – Помнишь ведь: я обязан читать твои письма, потому прочел. Барышня какая-то пишет. Мол, видела тебя на летнем балу, ты такой забавный и хороший, вот она и пишет. Возьми, полюбуйся.

Менсон открыл конверт и проглядел лист. Понять не смог: буквы двоились. Отложил письмо, дождался, пока Форлемей уйдет, тогда снова принялся разглядывать. Слова кое-как сложились вместе, адъютант оказался прав: писала некая леди, зачем-то хвалила шута… Абсурдное послание. И странное чувство на пальцах: будто подушечки в пыли. Менсон поразмыслил, откуда взялась пыль. От грязных мыслей барышни, или от омерзения к самому себе, или от того, что Форлемей прочел письмо, потешаясь? Как вдруг понял: пыль – не порождение чувств. Она реальна. Покрывает бумагу тончайшим серым слоем, видны отпечатки в местах, где касались пальцы адъютанта. Менсон подул на письмо.

Вместо того, чтобы разлететься, пыль собралась в рисунок. На листе возникли серые знаки: перо и меч, обведенные пятиконечной звездой.

Дважды в жизни Менсон получал подобные письма, и ни разу – в точности такое. Но с первой секунды понял значение рисунка. Смысл ворвался в его мозг. Обрушился на голову, как молот. Свалил шута на пол, смял, растер в пыль. В мелкую, серую, как на листе. Пятно сухой грязи – все, что осталось от шута.

Но беспощадный смысл все равно владел им. Менсон не мог умереть, рассыпаться на части, провалиться сквозь щели в полу. Не мог даже лишиться сознания. Смысл письма держал его железной хваткой.

Ты убьешь императора.

Убьешь.

Ты.

8 – 12 декабря 1774г. от Сошествия

Фаунтерра; графство Эрроубэк

Жизнь – не то, чего от нее ждешь. Жизнь – не то, чем ты можешь управлять. Жизнь – вообще не пойми что. Ересь, бессмыслица.

Джоакин Ив Ханна обедает в императорской трапезной. Во главе стола – герцог северной земли и герцогиня центральной. С ними офицеры и кайры. На столе фарфор в золотых вензелях, серебро, хрусталь. Джоакин не знает названий половины приборов. Кушанья подают слуги в длиннополых ливреях и белых перчатках. Наклоняются с прямой спиной, как деревянные солдатики, ставят блюда на стол, заложив за спину левую руку. Сдергивают крышки с подносов, яства парят пахучим дымом. Джо не представляет, каких животных и птиц он ест.

Кайр Хэммонд – один из герцогских капитанов. Возле него сидят за столом три бледные женщины из местных. Хэммонд следит, чтобы они съели по куску от каждого блюда. Вносят бочонок вина, лакей нараспев произносит длинное название поместья, где оно сделано. Голос у лакея сиплый и тревожный. Окончив фразу, он заходится кашлем. Тут немудрено простудиться: в трапезной холодно, два окна выбиты и заколочены досками, стены вдоль щелей сыры от снега.

– Пошел вон, – кричит на слугу герцогиня.

– Слушаюсь, миледи.

– Нет, вернитесь, – приказывает герцог. – Пейте.

Слуга наливает из бочонка, пьет.

– Теперь налейте вашей дочери.

Слуга подает кубок девушке, что возле Хэммонда. Она тоже пьет, хлопая глазами.

– Теперь, кайр Хэммонд, будьте добры запереть этот бочонок. Мы полакомимся вином завтра.

– Медленный яд?.. – смеется леди Аланис. – Милый Эрвин, вы переоцениваете ум этих ничтожеств!

– Самый умный агент Адриана не смог меня отравить. Будет иронично, если это удастся полному тупице, не правда ли?

Герцог подмигивает герцогине, а она в ответ – ему. Как будто герцогини могут подмигивать! Она сидит слева от «милого Эрвина», подставив его взгляду изуродованную щеку. Бурые рубцы топорщатся на коже, посреди щеки вмятина, будто выгрызенная. Благо, лекарь Мариус кое-как заштопал дырку, иначе герцог видел бы пищу внутри рта герцогини. Зачем она повернулась к нему этой стороной? Насмешка? Вызов? Равнодушие? Что-то еще, чего Джо не в силах понять? Джо многого не понимает, он почти уже привык к этому. Жизнь – не то, что можно понять.

Леди Аланис трогает мизинцем белую ладонь герцога, в этот момент свет мигает и гаснет.

– Пес его куси! – ругается кайр Стил.

Он, вроде, неплохой парень. Хотя бы понятный, из простых, как сам Джо.

– Не злитесь, кайр, – говорит герцог. – Это не атака, а всего лишь искра. Она то появляется, то пропадает. Искра часто так делает, в этом ее особый секрет.

– При дворе есть три искровых инженера, – говорит герцогиня. – Разыщите их, кайр Хэммонд, пускай починят.

– Это будет сложно. Один инженер бежал в день штурма – уплыл на лодке с двумя слугами. Стрелки Соколика продырявили их.

– А второй?

– Пытался сломать главную машину. Мои парни с ним разобрались.

– А третий?

– Прячется где-то, никто его не видел. Это большое здание, миледи, мы до сих пор не обыскали все помещения.

– Да, миледи, правда, – кивает Стил, – тут пес его знает сколько комнат. Поди разбери, что где.

– Это лень и небрежность, кайры!

Но герцог отчего-то смеется:

– Прошу вас, Хэммонд, ускорьте обыск. Вдруг окажется, что где-то здесь затерялся Адриан! Вот будет забава! Дворец-то большой, вот мы и разминулись с императором!

Красавчик Деймон хохочет от души, герцогиня издает смешок, остальные жуют. Мигнув, свет загорается.